Гений
Драйвер
- Регистрация
- 18 Фев 2020
- Сообщения
- 195
- Баллы
- 132
На подготовку ушло полгода. С маршрутом проблем не было: дорога-то до Магадана одна – федеральная Р504 «Колыма» (ранее М56), которую порой зовут Колымским трактом, а еще Дорогой на костях и Дорогой смерти. В команде трое: я – Олег Капкаев из Санкт-Петербурга, Александр «Вард» Варданянц из Владимира и Олег Максимов из Тулы. Членами команды также стали игрушки, переданные нам воспитанниками детского дома Санкт-Петербурга.
Время – февраль. Место старта – Якутск, столица Республики Саха (в простонародье – Якутии), края вечной мерзлоты. Город на ножках: все дома на сваях. Трубы теплотрасс и чего-то еще делят пейзаж на индастриал и апокалипсис. Паутина проводов разрезает небо на геометрические фигуры из школьной программы. И все это надежно укрыто толстой шубой снега и льда. На улицах прочно укатанный снег, который местные зовут «якутский асфальт». Японские автомобили без бамперов, которые хрустят, как чипсы, от любого касания в 50-градусный мороз. Машину, заведенную в ноябре, зачастую глушат только в марте. Магазины радуют разнообразием водки. Но цены на все космические! Все привозное, издалека. И все хотят нажиться на бедных жителях алмазного края. Но республике уже не принадлежат ни алмазы, ни добывающие их предприятия. Все скуплено «миром наживы и чистогана» с Большой земли. Однако никогда не оскудеет Север людьми, их гостеприимством и добротой. Джиперы из клуба «Мамонт», Андрей «Боцман» и Валера, Максим из «Ночных волков» и другие местные мотоциклисты наполнили ожидание старта смыслом. Парни старались показать и рассказать, что нас ждет. Радовали слова, типа «сейчас всего под 40 мороза, а вот давеча было 56–58, аж 3 недели кряду!» Но ломающийся шоколадный батончик в кармане куртки вводил в ступор… А местные парни при –30 °С ходят в расстегнутых фуфайках поверх футболок. Девчонки в национальной одежде потрясающе красивы. Меха, бисер, улыбки… Сказка!
Старт из Якутска.
Посещаем МЧС. Милые девушки записывают нас в специальную тетрадку, несколько раз переспросив, на чем мы едем. «На мотоциклах?! Мы японцев на велосипедах отыскать не можем!..» Успокоили. Настойчиво интересуются, кому звонить, в случае чего… Дают телефоны дежурных и рекомендуют отзваниваться ежедневно и «в случае чего». Все без шуток. Такая трасса. Такой край. Север!.. Позже мы оценили заботу МЧС Якутии и Магадана, ежедневно звонивших нам и помогавших устраивать стоянки.
Мы выдвигаемся из Якутска. На циферблате городского термометра –34 °С. Не так уж и холодно, когда подготовлен и отлично экипирован.
Сразу зимник через Лену – десяток километров прямо по руслу реки. Чистый, прозрачный лед разнообразных оттенков. Глубокий черный заставляет вздрагивать и примерять на глаз глубину. Порой под метровой толщей льда рыбы с выпученными глазами делают странные движения около виска – не иначе приветствуют. Навстречу скользят фуры. Именно скользят! После 60 км/ч и мотоцикл реагирует на ручку газа только звуком мотора, а резина полирует идеально гладкий лед. Боковым зрением чувствую вмерзшую в наледь фуру. Мозг работает рационально: я легкий, скорость есть, зимник встал, но инстинктивно внутри все сжимается… А под колесами вновь набитый зимник с «якутским асфальтом» – спрессованный снег вперемешку с песком. Переправы тут коварны! Река или ручей замерзают, но где-то вода вскрывает лед, который становится новым дном, а сверху снова образуется наледь. И таких слоев может быть несколько. Верхний лед непрочен, и тяжелая фура может проскочить опасный участок, а следующий за ней автобус – провалиться под этот верхний слой, и через 15– 20 минут мороз схватывает свою жертву до весны. А если там глубже метра? Тогда река глотает машину целиком и – всё. Совсем всё…
Навстречу то и дело попадаются многоглазые УАЗики («буханки»), верные жители зимника. Количество фар удивляет, но вполне объяснимо. «Во-первых, это красиво…»
«Якутский асфальт» – намертво вмерзший скальник.
Уже затемно прибываем в Чурапчу, когда-то бывшую оплотом Охотского тракта. Единственное жилье – нечто среднее между общагой и постоялым двором. Над нами в дымке Луна. На дворе –52 °С, как говорит хозяйка жилья, ссылаясь на жизненный опыт и местные приметы. Удобства в маленькой будочке, внутри сталагмиты. Времени на все дела не больше, чем написать это предложение. Ужин из концентратов и рассказы Варда усыпляют быстро…
Утром на улице дымка и марево. На заправке беседуем с обстоятельным якутόм (местные делают ударение на последний слог) в фуфайке и… бейсболке. Вежливо интересуется нашим путешествием, обстоятельно разглядывает мотоциклы. И выносит резюме: «Вы, наверное, комаров наших боитесь, вот и решили зимой прокатиться! Молодца, хитрецы!»
Перевалы Магаданского Края.
По обочинам дороги пасутся лошади. Волосатые. Искусственно выведенные. С лошадьми в Якутии делают все: едят, доят, ездят, развлекаются (любят скачки и праздники). Копытом разрыхляя снег, который щекочет им ноздри и живот, они улыбаются и весело ржут. Но ржание прекращается, как только видят нас. Пауза, удивленное потряхивание гривой, взгляд на табун, ржание – и галоп в сторону леса. Разве что не трут глаза копытами.
К обеду солнце заливает все пространство, орошая скудным теплом и делая болезненным наблюдение за дорогой даже через тонированный визор. Но какая красота! Все оттенки белого искрятся, разрезанные зеленью леса и голубизной речек и ручьев.
Резина на морозе хрупка, словно пластик.
Двигаемся к Хандыге. Остановились у памятника Нюргун Боотуру Стремительному, герою народного эпоса Республики Саха. Обнаруживаем, что резина растрескалась и стала распадаться на кусочки. На ощупь – чисто пластмасса! Но подвески работают. Пока ремонтируем обогрев моего визора, все проезжающие мимо автомобили останавливаются и интересуются нашим состоянием. Улыбаются. Фотографируют.
Теперь замороженный грейдер с острым щебнем, огороженный лесом. У нас команда скатанная, поэтому едем рваным темпом. Иначе снежная пыль вьется столбом, снег бликует во взвеси и лишает тебя зрения. Елки худы и жидки оперением. Машины исчезли: за два часа ни одной. Потеплело: – 32 °С… Температуру легко определить по дисплею мотоцикла: если ниже –40 °С – он пуст, при –35 °С начинает нести ахинею, а если выше –30 °С, то уже видны цифры. Фотоаппарат под курткой, батарейка все время в рукавице. Несколько снимков – и пауза для согрева.
Оймякон. Ночевка на Полюсе Холода.
Трудно произносимы названия речек и ручьев. Иногда чудится татарский, монгольский и русский. Все по существу: Куокуй – значит «свирепый», и баловаться с этим ручьем не надо, а вот Арбанда позволит, «мелководный» означает. По поверьям якутов, местные духи могут обидеться, если неправильно произнести название вслух. Но как это сделать?! Дьеэлингдэ, Дьыырынгдэ, Кюэлукэлэре…
Весело подпрыгивая и пытаясь улететь на обочину, въезжаем в Хандыгу. Здесь начало Дороги на костях… О железнодорожном прошлом напоминает только уголь: его пыль везде. При наличии газовых месторождений 8 000 оставшихся людей отапливаются углем. Экономия? Глупость? Жадность?..
Поселок тревожный – так говорят местные. Пьяные якуты и вахтовики не располагают к дружескому общению. Но ночевка здесь. Пытаемся снять квартиру у странных персонажей в кафе. Общение с местным жителем в рубашке поло при 35-градусном морозе бодрит. Рекомендует на танцы не ходить. Впрочем, вечерний променад по темным улицам тоже стоит пропустить. Север…
В итоге с помощью администрации заселяемся в общежитие, где живут командировочные – судебный пристав и историк, изучающий фольклор. Мотоциклы сбились в кучу в тесном гараже аварийной службы, где дремлет спецтехника. Вахтовики рассказывают, как их возят сюда из Тынды и Уфы на заработки. Местные – не рабочие. Это отражает ситуацию: все на местах временные! Строят дорогу. Подряд у московской компании. Зарплата 60–70 тыс. рублей. Живут в вахтовках по 8 человек, 5–7 месяцев. Безнадега в глазах и бодрость в голосе.
Борода не спасает.
Колымская трасса встречает огромным плакатом: мальчик в коротких штанишках приветливо машет рукой с трехколесного велосипеда: «Тебя ждут дома!» И это в –40 °С на трассе, где под каждым камнем нашел смерть ее строитель. Бодрит…
Наша цель – Горячий Ключ. То ли поселок, то ли точка на маршруте… В местном кафе «Аляска» две молодушки поят нас чаем. Пора менять резину на «злые шипы». Единственный шиномонтаж – в сарайчике с печкой, где находим пьяненького дедулю. Он пытается помогать, но нам надо лишь тепло и монтажный станок. Полуобнаженный Максимов на фоне открытого огня лихо бортирует, а мы снаружи снимаем и ставим. Отблески пламени на потном теле в 37-градусный мороз выглядят сюрреалистично. Маленькая девчушка якутской наружности просит сфотографироваться и достает… современный смартфон!
Добыча воды.
Трогаемся в путь. С ночевкой – вопрос: до поселка не дойти, но палатки есть. Все движение по реке Алдан и вдоль нее. Голубой лед. Блики солнца на заснеженных лапах елей. Холодная красота.
Затемно обнаруживаем рудник (ударение на «у»!) и барак. Заселиться некуда. Нам рекомендуют двигаться еще 20 км, там есть вагонпоселок «СтройГазКонсалтинга», держащего и строящего весь Север страны. Может, примут… Охрана вызывает коменданта, который определяет нас в 8-местный вагончик. На трассе закон: пускать на ночлег всех! Спиртное под категорическим запретом. Мотоциклы не глушим. Ветер раскачивает вагончик. Звоним в МЧС. Так, мол, и так: мотоциклисты… На другом конце провода вежливый вопрос: «Вы там насколько пьяны?» Объясняю. Уточняет и радостно говорит: «А, вот, вижу записку!..» Далее непечатное, но поддерживающее.
Северное сияние над Кубой (Кубюме).
Утром тарахтящие мотоциклы покрыты слоем льда и снега. Из глушителя растет сталактит до земли. Температура мотора – холодная (на ощупь). Дисплей не работает.
Провожать нас высыпал весь поселок, девушки смахивали слезу, парни похлопывали по плечу…
Впереди Желтый и Черный прижимы – ад дальнобойщиков. Непроста будет дорога до Кубы (так здесь зовут точку на карте – Кубюме). По слухам, там есть бензин, а возможно, и еда.
Желтый прижим. Желтый – потому что цвет скальника такой. Прижим – потому что был вырублен заключенными на ширину одной «полуторки». Чтобы разойтись со встречной машиной, пришлось бы вжиматься в скалу. За краем – полкилометра обрыва и голубой лед.
После прижима мой мотоцикл вдруг завилял, вырывая руль из рук. Останавливаюсь на краю обрыва и замираю от красотищи! Молча созерцаю. Впитываю… Спустило переднее колесо – дань Желтому прижиму. Дружно меняем камеру. Олег хватается голой рукой за монтажки и трясет обожженной морозом ладонью. Колесо деревянное, а ведь производитель обещал, что резиновое.
Впереди Черный прижим и Заячья петля. Под уклон мотоцикл несет бодрее, чем можно себе позволить. Спортивные шипы цепляются слабенько. Ощущение, что под колесами гранит: дорога проморожена до скальника.
Недостроенный мост. Я в недоумении: как здесь проходят огромные фуры? Как взбираются, спускаются?!.. Многочисленные останки грузовиков на берегу Алдана, под прижимом, дают убедительный ответ…
Якутский острог.
Теперь вокруг только горы, вершины Буордахского массива. Дорога забирается до 1300 метров и редко опускается ниже трехсот. Заячья петля и Чертовы ворота, опасный спуск на 666-м километре трассы…
Выбравшись из петли через горное образование Сунтар-Хаята, выкатываемся на свежепостроенную дорогу и мчим. На высоте 1300 м обнаруживаем метеостанцию Восточная, где два молодых парня в компании котика и собачки 8 раз в день передают данные в Якутск. Так и живут 2 года. Зарплата 25 000 рублей. Есть баня. Все привозят из Якутска. Охота, рыбалка – не скучают. Напоили чаем, угостили печеньем.
Виды фантастические! Толщина снега около 3 метров, а сквозь него пробиваются огромные ели, держащие на лапах метровые сугробы. На одном из таких участков в мотоцикл вселился якутский дух, который баловал с электричеством. Вынужденная остановка в красивом месте. Вечереет. Со словами «Такую беспечность мы себе позволить не можем!» Олег достает паяльник. На улице за тридцать, а два человека ползают около мотоцикла на коленях. Скрипит снег. Закат…
Если выплеснуть чай при –50 °С…
Возвращается озабоченный Саша, ехавший первым, и просит нас поднять головы. Потеряв нас в зеркале заднего вида, он обернулся и увидел в небе скопление воронов. Догадываясь, что не зерно мы там разбрасываем, бросился назад. Жутковато, когда на закате в тайге над вами кружится более десятка воронов, зловещими криками подгоняя в дорогу…
В Кубюме заправляемся. На колонке пистолет без носика. Стоят дальнобойщики. Люди, ехавшие из Магадана, рассказывают о сошедшей лавине и демонстрируют «буханку», в которой они выжили. Выглядит грустно… Кафешка в вагончике на 6 мест. Собаки не лают и не гонятся за мотоциклами, просто провожают удивленным взглядом.
Ремонт в «полевых условиях».
Мы сворачиваем на Томтор. Наша цель – Полюс холода Оймякон! Чистый укатанный снег. Ели вокруг, речушки. На обочине снег глубиной 3–4 метра. Местами просто воздушный. Пересекаем Шаман-ручей. А как его назвать, если при 37-градусном морозе вода так и не замерзла?.. Наледь, еще наледь… Останки вмерзшего авто… В лесу встречаем УАЗ, выброшенный с дороги. В нем люди. Спят! Совместными усилиями вытаскиваем машину на дорогу. Обычное дело на севере.
Оймяконский наслег (наслег (якут.) – низшая административная единица Якутии, сельское поселение). Нас встречает Николай, друг якутских джиперов. Обустраивает в шикарный гостевой дом. Тепло. Ноют слегка обмороженные пальцы и щеки. И нет холодной воды!
Раньше единственная дорога на Магадан шла через Томтор. После открытия федеральной трассы этот путь забросили. Зимник бьют только до Томтора и Оймякона. Когда-то здесь кипела жизнь, были золотые и редкоземельные рудники. Аэродром, на который совершали посадку лендлизовские истребители из США. Были огромные хранилища продовольствия, сооруженные в горах. Сейчас основная достопримечательность – пещера Чысхаана, Хранителя холода в горе Абыхайа («Мощная гора»). Именно он, взбираясь на гору, собирает всех Дедов Морозов со всего мира на праздник Полюса холода. Домик Чызхаана сказочно красив. Все шахты и проходы уставлены ледяными скульптурами и горят от подсветки прожекторов, питающихся сказочной энергией. И зимой и летом здесь –10 °С. Можно греться! Мне разрешили сесть на трон Хранителя. Я присел на ледяную глыбу и почувствовал, что Дед Мороз снова вошел в мою жизнь, заговорил со мной. Мерцание отраженных огней, звон падающих снежинок, шелест дыхания, биение сердца… Мы никогда не постареем, если разрешим себе верить в Сказку. Здесь мы оставили письма из детского дома, и я верю, что Чызхаан передаст их Дедам Морозам.
На въезде в Томтор возвышается стела с обозначением минимального количества жары: –71,2 °С! Ее в 1926 году рассчитал академик Сергей Обручев. Великий геолог и исследователь не мог поверить, что перепад температур в году может достигать 110 градусов… как жить?! А в 2013 эта температура вновь вернулась в Оймякон. Мы не застали (что порадовало).
Якутские кони.
Дорога на Оймякон совсем иная – дикость и необжитость. Она не обслуживается: что местные накатали, то накатали. Обочина – сугроб в рост человека. Мостов через речки нет. Снег под колесами рыхлый, мотоциклы буксуют. Дикая природа, не испорченная человеком. Кругом отходы жизнедеятельности лошадей, оленей и другой живности. Даже волки, ощетинившись забеленной шкурой, не спешили прятаться при нашем появлении. Настоящие полярные волки!
Но нас бережет и сопровождает Байоной, главный якутский дух. Именно ему оставляют якуты пищу и монетки, повязывают ленточки и просят показать дорогу домой, когда метель не отпускает путников.
Въезжаем в Оймякон. Загоны для лошадей, разрушенные мостики, указатели куда-то… Здесь ночевка, разбиваем палатки. За 4 часа «жидкое золото Якутии» превратилось в оймяконское мороженое. Невкусно. Но полезно и бодрит. Включаем обогрев мотоциклов, изготовленный самоделкиным Олегом.
Реалии севера.
Говорят, что если при «ниже 35» машина заглохла на 3 часа, то заведешь ее только весной – такова жесткость мороза. Оймякон на якутском значит «свирепый мороз». Население – около 1000 человек. Но каких! Посещаем Тамару Егоровну Васильеву, историка и хранителя обычаев Полюса холода. Вся Якутия гордится ее работой, добровольной и безвозмездной. В красивой одежде девушек Саха она напевом сказывает былины о быке Дыыл Обуха, олицетворяющего на земле Олонхо (Олонхо (якут.) – древнейшее эпическое искусство якутов (саха). Термин обозначает как эпическую традицию в целом, так и название отдельных сказаний) неукротимую стихию холода. Говорят, весной ручьи превращаются в реки. Помнят здесь истории про унесенных талой водой путешественниках, детях, водителях. Каждый год Байонай забирает свою дань человеческую.
Недалеко от поселка в глухом лесу встречаем детей, идущих по едва видной тропинке. Они каждый день ходят в школу, почти 8 км, до тех пор, пока столбик термометра не упадет до –50 °С. А тогда они просто бегут играть на улицу!
Звонко дыхание наше. Так реагирует сухой морозный воздух на влагу. А нам чудится, что духи шепчут напутствия в дорогу: не спи на пеньке, не целуй руль, не ешь желтый снег… Стойкость и упорство вселяются в человека в этих местах. Мы уже не застегиваем куртки и не надеваем шапки до –30 °С. Ремонтируем мотоциклы, ставим палатки, фотографируем голыми руками. Кремни! Живя здесь, люди научились чувствовать природу, понимать ее знаки. А мы лишь приоткрыли у себя новое восприятие. Теперь мы знаем, как скрипит безопасный лед и наст, слышим тот ветер, который в минуту отморозит тебе не только уши, по закату расскажем о морозе. Цивилизация выдавливает из нас настоящее, заменяя его эрзацами… Люди на Севере тревожны, но благодушны. Стоит попросить о помощи, и они сделают для вас всё. Деньги здесь дешевы. В цене настоящее – доброта, щедрость, храбрость, ум и смекалка. Где еще продавщица Лариса достанет из скудных запасов сельмага еды, заварит суп из пакетика и даст на дорогу пирожков? И откажется брать деньги… Где девчонки на почте принесут марки из дома, чтобы путешественник отправил открытку любимой? А водитель проезжающего мимо автомобиля выскочит прямо в рубашке, чтобы помочь толкать застрявший мотоцикл?.. ЛЮДИ!
Когда-то здесь стали добывать разные полезные штуки: олово, магний, алмазы, золото. Есть легенда, что в стародавние времена пролетела Жар-птица и обронила перья свои золотые, и обратились они в россыпи металла, алчность зовущего. Брали его люди и думали – счастье нашли. Но коварно золото Севера, не всем оно в руки дается. Не всем счастье приносит. Не всем дорогу мостит беззаботную. Из уст в уста передаются сказания о златодобытчиках, судьбу пытавших в надежде на долю лучшую. Когда-то татарин один, Бориска, с каторги ушел в тайгу, на реки Колымские. Жил одинешенек, хоронясь от властей. И однажды камни нашел золотые. Обрадовался – и копать стал. Золота все больше, а яма все глубже. А он все копает, остановиться не может… Так и нашли его, в яме, с босою ногой – даже портянку некогда перемотать было, заблудшему. Забрало золото душу его, а потом и тело. А сколько их, борисок, осталось в тайге? Множество неисчислимое!
«Маска скорби» – мемориал жертвам политических репрессий. Магадан.
Возвращаемся в Кубюме. Узкие подъемы на горки и дорога в клубах снежного тумана, высекаемого колесами впереди едущих. Сложившийся на спуске КамАЗ вытолкнул меня на обочину, в сугроб. Водитель развел руками, извиняясь: прости брат, не со зла! Да все мы на одной Дороге, не парься, брат! Я успел! Отпуская парней вперед, надеешься, что они посматривают в зеркала заднего вида… Смотрят! Два урчащих пожирателя дорог возвращаются. Кивок головой. Разворот. Ни лишних слов, ни пустых жестов. Команда!
Преодоление наледей и перевалов. Солнце все время в глаза. Иногда встречаем на дороге сияющие «корабли пришельцев», освещающие дорогу бессчетным количеством фар. Это местный тюнинг: укрываясь от холода, водители обклеивают фольгированным утеплителем всю машину. Впечатляет!
К ночлегу готов!
Кюбюме. Нелающие собаки и шланг без носика. Кафе «Куба», круглосуточно. Гречка с рыбой и оладьи. Буржуйка и люди. Серега, владелец кафе, бывший десантник, доброжелателен и приветлив. Вопросов задает мало, но охотно отвечает на все наши любопытства.
У Саши спустило переднее колесо, а при «ниже сорока» резина словно камень. Беседую с Серегой о возможности ночевки под столами кафе. Он улыбается и сообщает, что здесь всю ночь будут бухать дальнобойщики. «Сейчас натопим балок (вагончик), в котором хранился уголь, и давайте, парни, ночуйте! Денег не надо…» Люди!
В вагончике вполне тепло. По темноте заканчиваем бортировать колесо и попадаем в центр общения дальнобойщиков. «Мутного давай!» – звучит призыв к бармену. Под алкоголем все. Байки и были трассы. Сергей из Борзи (Читинская область) рассказывает о Дороге. Без пафоса, но с уважением. Не помнит, где оторвал крыло прицепа. Молодой сменщик подсказывает, что на Черном прижиме: «Вылетел на обочину, к скале!» Не помнит… Зато вспоминает о другом названии Колымы: «Край забытых людей». Кто здесь вспомнит о них? Кто спросит, как они живут? Здесь даже обочина иллюзорна и коварна. Что говорить о людях…
Хребты водораздела.
«Дальтранс», по слухам, принадлежащий бывшей жене ВВП, всех съел. Новые машины. Минимальный тариф. Дальнобойщик в месяц имеет 50–70 тыс. рублей. Мороз до –60 °С. Расстояния между поселками от 400 км. Пьяные сотоварищи… Романтика! И мы тоже здесь.
Танцующий под порывами ветра балок куда лучше палатки. Стекло звенит от натиска мороза. Мотоциклы надсадно урчат на улице. Угольная пыль медленно оседает в лучах фонарей. Разговоры бодрят и направляют усталое сознание в сон одновременно… И тут душераздирающий крик Олега заставил нас выскочить на улицу, практически в трусах! Вооружившись кто чем мог (кочергой и щеткой), мы замерли прямо на лестнице вагончика… Черное пространство неба было взрезано изумрудным светом. Север нас принял! И подарил красивейшее из чудес – северное сияние! Мы внимали, в окружении пара от наших тел и замерших собак, восторженно ожидающих от нас вкусняшек. Кому мы сможем объяснить, как это было?! Разве что детям, которым Дед Мороз принес тот самый подарок,о котором они мечтали так тихо, что даже боялись признаться родителям.
Вагонгородок.
Утром репетируем с умыванием. Выплеснутая вода опадает на землю льдом. Зато замерзшая на ресницах слеза переливается радугой!
В Дорогу! Солнце. Мороз. Трасса. Перевалы. То и дело из облака снежной взвеси, словно чертики из табакерки, выскакивают КамАЗы, и все на встречке, на скорости под 90. Теперь мы остерегаемся фур, зная, в каком состоянии здесь садятся за руль.
Дорога пересекает множество ручьев и речек. По краям рудники. Брошенные драги, когда-то мывшие золото. Названия ручьев красноречивы. Не в добрый день получил ручей название «Апатия». Но романтики Севера были и будут всегда! Поэтому на карте есть «Красивый», «Веселый», «Красный». А как звучат «Кармен», «Подумай», «Блуждающий», «Овечка»?.. А «Бес»?!
Хранительница истории Оймякона.
Усть-Нера встречает 48-градусным морозом. Это центр Колымы. Последний оплот обустроенного быта перед рывком на Магадан. Колыма – уникальное место. Есть река Колыма. Есть трасса «Колыма». А географического названия местности нет!
Администрация и МЧС помогают, как могут. В кафе суп за 500 рублей. Воздерживаемся… Гостиница, в стиле «жесткий совок», дорого. Но душ есть! Народ в гостинице невежливый и напряженный. Здесь перевалочная база вахтовиков на прииски, а они – разные. Как и наниматели. Обещают сезонным работникам в среднем 100 000 рублей в месяц. Но не все доживают до расчета, не все нужны для расчета… Все напряжены. По рассказам Джека Лондона про золотоискателей Клондайка, мы создали себе брутально-романтический образ небритых парней в рваных джинсах и с мозолями на натруженных ладонях. Настоящая мужская дружба, сила и справедливость. Здесь не так. Вернее, так, но есть нюансы… Узбеки, таджики, парни из средней полосы. Им обещают золотые горы, и они есть, однако не про их карман. Количество рудников уменьшилось. Конкуренция. Неплатежи, кидалово и обман – теперь норма. Искатели своего и чужого счастья и богатства – временные и жители этих мест – создали отношение к окружающему миру. Негативное, алчное, настороженное.
Ранним утром стартуем. Едем вдоль огромной красивой реки во взвеси из снега и угольной пыли. По бокам замерли брошенные строения, баржи и драги. Дорога узкая. Покрытие ненадежное. С каждым километром приближаемся к водоразделу Колымы и Индигирки. Сможем пописать в два океана – Тихий и Северный Ледовитый. Мысль об этом забавляет, ведь придется успеть за 20 секунд.
В Магаданской области дорога ухудшилась, сильно. Что же здесь летом?! Замечаю нездоровое поведение мотоцикла. Остановка. На колесе коляски развалился подшипник. Еще остановка. У Варда раскрутился крепеж коляски. У меня проблемы с зарядкой: пожилой аккумулятор умирает при низкой температуре.
Видим следы жизни человека, а главное – дым из трубы. Заброшенный рудник Усть-Хакчан. Стучимся в избу, похожую на жилую. Встречает бабуля. Просимся погреться и перекусить. Бабушка суетится и располагает нас за стол. Пытаюсь объяснить свою недружбу с мясом. Короткий ответ: «Не хочешь – не ешь». Заплати 300 рублей и наслаждайся. Вкусно. Много. Тепло. Имен нет – Дедушка и Бабушка. На родине в Беларуси взрослые дети и домик. Здесь живут 30 лет, моют золото. Дедушка уходит на недели в тайгу, даже зимой. Шурфит, моет. Много хищников. Двуногих. Здесь нетрудно получить лицензию на мытье золота, но его немного – все берега рек и ручьев изрыты и перелопачены. Одиночки добирают остатки. Приходится уходить далеко в тайгу.
Борьба с холодом. Безуспешная.
Бабушка (ей 68) бодра и деловита. Дед молчалив и насторожен. Бабуля живо интересуется ценой на зимние палатки – для деда, для мытья. Цена в 52 000 рублей ее нисколько не смущает. Север…
Чтобы не менять подшипник, ставим мне Сашину запаску. Домкратим мотоцикл с помощью кусков угля и бака для белья. Собаки с интересом следят за нами.
Ветер усиливается, на дороге появились переметы. Снег активен и многогранен. Мотоциклы буксуют и вязнут. По курсу указатель «Кадыкчан». Брошенный поселок на 15 000 человек. Люди ушли за 2 недели. Рецепт прост: отключите электричество и отопление, снимите с довольствия всех, кто не работает. Пробираемся через сугробы. Еле заметная дорожка выводит к зданию пожарной охраны и ремонтным боксам. Бродим по брошенному зданию. Газеты, кружки, плакаты…
Члены экипажей – детские игрушки.
Возвращаемся на дорогу. Она извивается и через 200 метров упирается в барак. Видно, что обитаем! Собаки окружают и агрессивно лают, скаля зубы. Навстречу выходит мужичок в старом ватнике и валенках. Лицо серое, зубов не много. Впалые глаза не блестят. Приглашает в дом (бывший гараж какого-то предприятия). Типичная обстановка бытовки механиков автосервиса: парочка старых диванов, стол, шкафы и всякие атрибуты жизни 70–80-х годов. Чайник на буржуйке. Приглашает испить чаю. Разговариваем.
Санек, бывший шахтер. Живет в мертвом городе уже 14 лет. Была квартира в Ейске, пожил там 4 года, но понял, что без Севера жизнь не мила. Вернулся. Построил баню, обустроил барак. Охота. Рыбалка. Вода в брикетах, ледяных. Электричество из генератора разик в неделю. Соседи – медведи и волки. До ближайшего поселка 11 км. Зимой ходят в гости. В свои 59 лет выглядит на 100. Жизнью доволен. Тревожный…
Новая традиция – эскимо мотоциклистам!
Продолжаем экскурсию по городу. Жутковато. В пустых глазницах домов уже не отражается небо. Звуками наполнен воздух. Треск, скрип, визг, уханье… Чудятся голоса детей, оставивших тетрадки на полу заброшенных квартир… Город словно бы живет в другом измерении. Холод. Шаги даются с трудом. Чувствуем себя сталкерами. Мозг не принимает информацию об увиденном. Надо валить!
На дороге стал появляться асфальт, кусками. Стараемся избегать его, выбирая накатанный снег. Мы в Сусумане. Как и весь поселок, АЗС из далеких 70-х выглядит удручающе. «Бензин для космических кораблей!» Девочка на АЗС улыбается в ответ и кивает головой.
Половина городка необитаема. Окружающие рудники и шахты заброшены. Дорога убита. С теплом местами проблемы. Цены валят наповал. С работой повсеместно плохо. Люди не нужны. Ни власти, ни друг другу. Туман над сопками и сильный ветер…
Полюс холода.
На автостанции гостишка. На первом этаже надпись: «Алкоголь и пивосодержащие напитки употреблять запрещено!» Койкоместо – 3000 рублей с человека! Звоним в МЧС, разбалованные их поддержкой и добротой. Однако здесь уже Магаданская область и другие люди. Долго не можем объяснить, чего нам и по какому праву хочется и надо. Получается! Нас замыкают на полицию и администрацию. Приезжает целый капитан и везет нас с мотоциклами в теплый гараж полиции Сусумана. Там начальник, майор. Рад относительно, но доброжелателен. В гараже «Харлей», полицейский, со всеми мигалками и атрибутикой!
На полицейской «буханке», с решеточками, везут в ведомственную гостиницу «Сусуман золота».
Приличная, но администратор откровенно не рада. Евроремонт на этаже и душ в номере, телевизор, кухня!.. Не для нас. Посылают на другой этаж, где, видимо, жили первые геологи, открывшие здесь презренный металл в далеких 30-х. Но тепло! И вся команда рядом! А за окном ветер пытается разобрать окна и крыши. Свое название Сусуман, по-эвенкски Кухуман («поземка, буран») оправдывает на 1000 %! Ветер как в аэродинамической трубе. Горный массив Морджот самый высокий на Колыме, а легендарные «Три богатыря» только утром показали нам свои вершины. Красиво, но недолго – туман.
Оймяконское мороженое.
По информации, на федеральную трассу сошла лавина, и дорога заблокирована. Несколько дней паралича движения. Идем по старому пути, «через Теньку», как говорят местные. Дорога лесная и горная – зимник. Узка и коварна. На легендарном зековском перевале со смешным именем «Гаврюшка» не до смеха: 1181 м над уровнем холодного океана, снег, отсутствие обочины и серпантинка (по-местному). Перевал назвали по имени бычка, который показал проход через горы заключенным, строившим этот путь к Магадану.
Перевал за перевалом. Снег и ветер застилает обзор. Дорога заледеневшая и крутая. Если подъем проходит без особого экстрима, то спуск – куда труднее. Появляются переметы и отполированные ветром наледи. Скользко. Страшно. Снег не дает правильно оценивать обстановку, степень ее опасности. Шквалы ветра выдувают остатки тепла. Удивительны метаморфозы сознания: дорога идет вниз, но выглядит, как подъем! Север…
Жилище отшельника. Кадыкчан.
Добираемся до поселка Омчак. Заправка и тепло в магазине, где добрые продавщицы греют купленные у них же полуфабрикаты. У нас впереди еще несколько перевалов. Безымянный, Игандинский, Гусакова. Не Кавказ, конечно, но когда вдруг выглянуло солнце, то открывшиеся перспективы вершин ошеломили… Красота есть, а места нет. Смешно!
Движение и только движение! Перевалили через хребет и попали в Усть-Омчуг, «город горняков», как вещает облезшая Доска почета перед зданием доброжелательной администрации, поселившей в чудесную гостиницу всего по 350 рублей с носа.
Утренний туман усыпляет. Встречный КамАЗ радостно нас приветствует. Вдруг у Саши что-то с мотоциклом! Останавливаемся. От мороза и тряски отвалился кусок переднего крыла и оборвал переднюю тормозную магистраль… Ремонтируем подручными средствами. Ехать можно. Спускаемся по серпантину в Долину Смерти, словно летим по бобслейной трассе. Страшно и задорно! Заснеженная долина Бутыгычаг зовется так из-за историй, происходящих здесь то и дело. Когда-то шла колонна заключенных на рудники урановые. Началась пурга. И сотни человек не дошли, навсегда остались там, в долине. И еще много раз люди надеялись на удачу, но находили покой в Долине Смерти. Вот и мы настороженно спустились по виляющей дороге. Солнце. Снег. И вдруг задул ветер, побежала поземка, ожили переметы, превращая дорогу в непроходимые сугробы. Началось! Но мы упорные и, периодически протаскивая мотоциклы на руках, добрались до… пробки из десятка полноприводных джипов и грузовиков. Замело. И их, и дорогу. Копали мы, копали они. Толкали мы, толкали они. Устали. Но совместными усилиями за пару часов преодолели эти 50 метров.
Острый снег.
Опять горы вокруг нас. Солнце иногда прячется за белоснежные вершины. Заметно потеплело: температура чуть выше –30 °С. Душа поет! Думается, что самое трудное позади, и скоро мы сможем потрогать колесами берег Тихого океана.
Добираемся до Палатки. Это город, где начинается особая экономическая и таможенная зона. До Магадана 80 км. Теперь асфальт. Меняем шиповку в единственном шиномонтаже. Подъезжает девушка Наташа и живо интересуется нами… нет, нашей поездкой. В знак восхищения и гостеприимства дарит набор ключей!
Шампанское. Брызги не получились…
Мчим по асфальту. Чувствую, все на адреналине! Скорость уже под 100… 110… 120!.. Все, сбрасываю до 90. Парни тоже замедляют ход. Надо смаковать момент финиша! И тут пост ДПС. Инспекторы бросаются наперерез, машут жезлами. Ну вот!.. Паркуемся. Огромный капитан прикладывает руку к шапке, представляется и что-то говорит про традиции. Снимаю шлем, ибо ничего не понимаю… А инспектор с улыбкой протягивает каждому из нас по… порции эскимо! Вокруг хохочут люди. Шутка местного джипера Валеры «Дюйма» и Коли «Мукалтина» из столичных Off roadpeople – теперь добрая магаданская традиция.
Мы едем к стеле «Магадан 1929». С оленями. Там шампанское и фейерверк по случаю окончания путешествия. Здесь парни из мотоклуба «Полярные совы», джиперы и еще много хороших людей. Да!!! Мы сделали это!
Cельмаг в Томторе.
Нас берут в охапку и везут в гараж и теплую квартиру. Мы – у друзей. Мы – дома.
На следующий день погружаемся в водоворот событий и внимания. Экскурсии и встречи. Кино и радио. Улыбающиеся девчонки. Автомобилисты сигналят и фотографируются с нами. Окольными путями выезжаем к бухте Ногаева. Лед трещит, океан дышит. Мы бегаем по нему, словно дети. Солнце над скалами. Чайки… Ма-га-да-ан!!! Солнце прячется в океан прямо по центру бухты, высвечивая наши мотоциклы. Наши, вернее, детские игрушки оживают и улыбаются. Они молодцы, поддержали нас.
Бухта Нагаева. Магадан. Финиш.
Если бы за каждый вопрос «Как вам не холодно?» и за гудок встречного автомобиля нам давали бы рубль, то мы бы окупили все затраты на поездку.
Участники экспедиции благодарят МЧС Якутии и Магаданского края, джип-клуб «Мамонт», мотоклуб «Полярные совы» и многих других жителей Севера, так или иначе помогавших им. Экипировка и снаряжение предоставлены компанией BASK.
Время – февраль. Место старта – Якутск, столица Республики Саха (в простонародье – Якутии), края вечной мерзлоты. Город на ножках: все дома на сваях. Трубы теплотрасс и чего-то еще делят пейзаж на индастриал и апокалипсис. Паутина проводов разрезает небо на геометрические фигуры из школьной программы. И все это надежно укрыто толстой шубой снега и льда. На улицах прочно укатанный снег, который местные зовут «якутский асфальт». Японские автомобили без бамперов, которые хрустят, как чипсы, от любого касания в 50-градусный мороз. Машину, заведенную в ноябре, зачастую глушат только в марте. Магазины радуют разнообразием водки. Но цены на все космические! Все привозное, издалека. И все хотят нажиться на бедных жителях алмазного края. Но республике уже не принадлежат ни алмазы, ни добывающие их предприятия. Все скуплено «миром наживы и чистогана» с Большой земли. Однако никогда не оскудеет Север людьми, их гостеприимством и добротой. Джиперы из клуба «Мамонт», Андрей «Боцман» и Валера, Максим из «Ночных волков» и другие местные мотоциклисты наполнили ожидание старта смыслом. Парни старались показать и рассказать, что нас ждет. Радовали слова, типа «сейчас всего под 40 мороза, а вот давеча было 56–58, аж 3 недели кряду!» Но ломающийся шоколадный батончик в кармане куртки вводил в ступор… А местные парни при –30 °С ходят в расстегнутых фуфайках поверх футболок. Девчонки в национальной одежде потрясающе красивы. Меха, бисер, улыбки… Сказка!
Старт из Якутска.
Посещаем МЧС. Милые девушки записывают нас в специальную тетрадку, несколько раз переспросив, на чем мы едем. «На мотоциклах?! Мы японцев на велосипедах отыскать не можем!..» Успокоили. Настойчиво интересуются, кому звонить, в случае чего… Дают телефоны дежурных и рекомендуют отзваниваться ежедневно и «в случае чего». Все без шуток. Такая трасса. Такой край. Север!.. Позже мы оценили заботу МЧС Якутии и Магадана, ежедневно звонивших нам и помогавших устраивать стоянки.
Мы выдвигаемся из Якутска. На циферблате городского термометра –34 °С. Не так уж и холодно, когда подготовлен и отлично экипирован.
Сразу зимник через Лену – десяток километров прямо по руслу реки. Чистый, прозрачный лед разнообразных оттенков. Глубокий черный заставляет вздрагивать и примерять на глаз глубину. Порой под метровой толщей льда рыбы с выпученными глазами делают странные движения около виска – не иначе приветствуют. Навстречу скользят фуры. Именно скользят! После 60 км/ч и мотоцикл реагирует на ручку газа только звуком мотора, а резина полирует идеально гладкий лед. Боковым зрением чувствую вмерзшую в наледь фуру. Мозг работает рационально: я легкий, скорость есть, зимник встал, но инстинктивно внутри все сжимается… А под колесами вновь набитый зимник с «якутским асфальтом» – спрессованный снег вперемешку с песком. Переправы тут коварны! Река или ручей замерзают, но где-то вода вскрывает лед, который становится новым дном, а сверху снова образуется наледь. И таких слоев может быть несколько. Верхний лед непрочен, и тяжелая фура может проскочить опасный участок, а следующий за ней автобус – провалиться под этот верхний слой, и через 15– 20 минут мороз схватывает свою жертву до весны. А если там глубже метра? Тогда река глотает машину целиком и – всё. Совсем всё…
Навстречу то и дело попадаются многоглазые УАЗики («буханки»), верные жители зимника. Количество фар удивляет, но вполне объяснимо. «Во-первых, это красиво…»
«Якутский асфальт» – намертво вмерзший скальник.
Уже затемно прибываем в Чурапчу, когда-то бывшую оплотом Охотского тракта. Единственное жилье – нечто среднее между общагой и постоялым двором. Над нами в дымке Луна. На дворе –52 °С, как говорит хозяйка жилья, ссылаясь на жизненный опыт и местные приметы. Удобства в маленькой будочке, внутри сталагмиты. Времени на все дела не больше, чем написать это предложение. Ужин из концентратов и рассказы Варда усыпляют быстро…
Утром на улице дымка и марево. На заправке беседуем с обстоятельным якутόм (местные делают ударение на последний слог) в фуфайке и… бейсболке. Вежливо интересуется нашим путешествием, обстоятельно разглядывает мотоциклы. И выносит резюме: «Вы, наверное, комаров наших боитесь, вот и решили зимой прокатиться! Молодца, хитрецы!»
Перевалы Магаданского Края.
По обочинам дороги пасутся лошади. Волосатые. Искусственно выведенные. С лошадьми в Якутии делают все: едят, доят, ездят, развлекаются (любят скачки и праздники). Копытом разрыхляя снег, который щекочет им ноздри и живот, они улыбаются и весело ржут. Но ржание прекращается, как только видят нас. Пауза, удивленное потряхивание гривой, взгляд на табун, ржание – и галоп в сторону леса. Разве что не трут глаза копытами.
К обеду солнце заливает все пространство, орошая скудным теплом и делая болезненным наблюдение за дорогой даже через тонированный визор. Но какая красота! Все оттенки белого искрятся, разрезанные зеленью леса и голубизной речек и ручьев.
Резина на морозе хрупка, словно пластик.
Двигаемся к Хандыге. Остановились у памятника Нюргун Боотуру Стремительному, герою народного эпоса Республики Саха. Обнаруживаем, что резина растрескалась и стала распадаться на кусочки. На ощупь – чисто пластмасса! Но подвески работают. Пока ремонтируем обогрев моего визора, все проезжающие мимо автомобили останавливаются и интересуются нашим состоянием. Улыбаются. Фотографируют.
Теперь замороженный грейдер с острым щебнем, огороженный лесом. У нас команда скатанная, поэтому едем рваным темпом. Иначе снежная пыль вьется столбом, снег бликует во взвеси и лишает тебя зрения. Елки худы и жидки оперением. Машины исчезли: за два часа ни одной. Потеплело: – 32 °С… Температуру легко определить по дисплею мотоцикла: если ниже –40 °С – он пуст, при –35 °С начинает нести ахинею, а если выше –30 °С, то уже видны цифры. Фотоаппарат под курткой, батарейка все время в рукавице. Несколько снимков – и пауза для согрева.
Оймякон. Ночевка на Полюсе Холода.
Трудно произносимы названия речек и ручьев. Иногда чудится татарский, монгольский и русский. Все по существу: Куокуй – значит «свирепый», и баловаться с этим ручьем не надо, а вот Арбанда позволит, «мелководный» означает. По поверьям якутов, местные духи могут обидеться, если неправильно произнести название вслух. Но как это сделать?! Дьеэлингдэ, Дьыырынгдэ, Кюэлукэлэре…
Весело подпрыгивая и пытаясь улететь на обочину, въезжаем в Хандыгу. Здесь начало Дороги на костях… О железнодорожном прошлом напоминает только уголь: его пыль везде. При наличии газовых месторождений 8 000 оставшихся людей отапливаются углем. Экономия? Глупость? Жадность?..
Поселок тревожный – так говорят местные. Пьяные якуты и вахтовики не располагают к дружескому общению. Но ночевка здесь. Пытаемся снять квартиру у странных персонажей в кафе. Общение с местным жителем в рубашке поло при 35-градусном морозе бодрит. Рекомендует на танцы не ходить. Впрочем, вечерний променад по темным улицам тоже стоит пропустить. Север…
В итоге с помощью администрации заселяемся в общежитие, где живут командировочные – судебный пристав и историк, изучающий фольклор. Мотоциклы сбились в кучу в тесном гараже аварийной службы, где дремлет спецтехника. Вахтовики рассказывают, как их возят сюда из Тынды и Уфы на заработки. Местные – не рабочие. Это отражает ситуацию: все на местах временные! Строят дорогу. Подряд у московской компании. Зарплата 60–70 тыс. рублей. Живут в вахтовках по 8 человек, 5–7 месяцев. Безнадега в глазах и бодрость в голосе.
Борода не спасает.
Колымская трасса встречает огромным плакатом: мальчик в коротких штанишках приветливо машет рукой с трехколесного велосипеда: «Тебя ждут дома!» И это в –40 °С на трассе, где под каждым камнем нашел смерть ее строитель. Бодрит…
Наша цель – Горячий Ключ. То ли поселок, то ли точка на маршруте… В местном кафе «Аляска» две молодушки поят нас чаем. Пора менять резину на «злые шипы». Единственный шиномонтаж – в сарайчике с печкой, где находим пьяненького дедулю. Он пытается помогать, но нам надо лишь тепло и монтажный станок. Полуобнаженный Максимов на фоне открытого огня лихо бортирует, а мы снаружи снимаем и ставим. Отблески пламени на потном теле в 37-градусный мороз выглядят сюрреалистично. Маленькая девчушка якутской наружности просит сфотографироваться и достает… современный смартфон!
Добыча воды.
Трогаемся в путь. С ночевкой – вопрос: до поселка не дойти, но палатки есть. Все движение по реке Алдан и вдоль нее. Голубой лед. Блики солнца на заснеженных лапах елей. Холодная красота.
Затемно обнаруживаем рудник (ударение на «у»!) и барак. Заселиться некуда. Нам рекомендуют двигаться еще 20 км, там есть вагонпоселок «СтройГазКонсалтинга», держащего и строящего весь Север страны. Может, примут… Охрана вызывает коменданта, который определяет нас в 8-местный вагончик. На трассе закон: пускать на ночлег всех! Спиртное под категорическим запретом. Мотоциклы не глушим. Ветер раскачивает вагончик. Звоним в МЧС. Так, мол, и так: мотоциклисты… На другом конце провода вежливый вопрос: «Вы там насколько пьяны?» Объясняю. Уточняет и радостно говорит: «А, вот, вижу записку!..» Далее непечатное, но поддерживающее.
Северное сияние над Кубой (Кубюме).
Утром тарахтящие мотоциклы покрыты слоем льда и снега. Из глушителя растет сталактит до земли. Температура мотора – холодная (на ощупь). Дисплей не работает.
Провожать нас высыпал весь поселок, девушки смахивали слезу, парни похлопывали по плечу…
Впереди Желтый и Черный прижимы – ад дальнобойщиков. Непроста будет дорога до Кубы (так здесь зовут точку на карте – Кубюме). По слухам, там есть бензин, а возможно, и еда.
Желтый прижим. Желтый – потому что цвет скальника такой. Прижим – потому что был вырублен заключенными на ширину одной «полуторки». Чтобы разойтись со встречной машиной, пришлось бы вжиматься в скалу. За краем – полкилометра обрыва и голубой лед.
После прижима мой мотоцикл вдруг завилял, вырывая руль из рук. Останавливаюсь на краю обрыва и замираю от красотищи! Молча созерцаю. Впитываю… Спустило переднее колесо – дань Желтому прижиму. Дружно меняем камеру. Олег хватается голой рукой за монтажки и трясет обожженной морозом ладонью. Колесо деревянное, а ведь производитель обещал, что резиновое.
Впереди Черный прижим и Заячья петля. Под уклон мотоцикл несет бодрее, чем можно себе позволить. Спортивные шипы цепляются слабенько. Ощущение, что под колесами гранит: дорога проморожена до скальника.
Недостроенный мост. Я в недоумении: как здесь проходят огромные фуры? Как взбираются, спускаются?!.. Многочисленные останки грузовиков на берегу Алдана, под прижимом, дают убедительный ответ…
Якутский острог.
Теперь вокруг только горы, вершины Буордахского массива. Дорога забирается до 1300 метров и редко опускается ниже трехсот. Заячья петля и Чертовы ворота, опасный спуск на 666-м километре трассы…
Выбравшись из петли через горное образование Сунтар-Хаята, выкатываемся на свежепостроенную дорогу и мчим. На высоте 1300 м обнаруживаем метеостанцию Восточная, где два молодых парня в компании котика и собачки 8 раз в день передают данные в Якутск. Так и живут 2 года. Зарплата 25 000 рублей. Есть баня. Все привозят из Якутска. Охота, рыбалка – не скучают. Напоили чаем, угостили печеньем.
Виды фантастические! Толщина снега около 3 метров, а сквозь него пробиваются огромные ели, держащие на лапах метровые сугробы. На одном из таких участков в мотоцикл вселился якутский дух, который баловал с электричеством. Вынужденная остановка в красивом месте. Вечереет. Со словами «Такую беспечность мы себе позволить не можем!» Олег достает паяльник. На улице за тридцать, а два человека ползают около мотоцикла на коленях. Скрипит снег. Закат…
Если выплеснуть чай при –50 °С…
Возвращается озабоченный Саша, ехавший первым, и просит нас поднять головы. Потеряв нас в зеркале заднего вида, он обернулся и увидел в небе скопление воронов. Догадываясь, что не зерно мы там разбрасываем, бросился назад. Жутковато, когда на закате в тайге над вами кружится более десятка воронов, зловещими криками подгоняя в дорогу…
В Кубюме заправляемся. На колонке пистолет без носика. Стоят дальнобойщики. Люди, ехавшие из Магадана, рассказывают о сошедшей лавине и демонстрируют «буханку», в которой они выжили. Выглядит грустно… Кафешка в вагончике на 6 мест. Собаки не лают и не гонятся за мотоциклами, просто провожают удивленным взглядом.
Ремонт в «полевых условиях».
Мы сворачиваем на Томтор. Наша цель – Полюс холода Оймякон! Чистый укатанный снег. Ели вокруг, речушки. На обочине снег глубиной 3–4 метра. Местами просто воздушный. Пересекаем Шаман-ручей. А как его назвать, если при 37-градусном морозе вода так и не замерзла?.. Наледь, еще наледь… Останки вмерзшего авто… В лесу встречаем УАЗ, выброшенный с дороги. В нем люди. Спят! Совместными усилиями вытаскиваем машину на дорогу. Обычное дело на севере.
Оймяконский наслег (наслег (якут.) – низшая административная единица Якутии, сельское поселение). Нас встречает Николай, друг якутских джиперов. Обустраивает в шикарный гостевой дом. Тепло. Ноют слегка обмороженные пальцы и щеки. И нет холодной воды!
Раньше единственная дорога на Магадан шла через Томтор. После открытия федеральной трассы этот путь забросили. Зимник бьют только до Томтора и Оймякона. Когда-то здесь кипела жизнь, были золотые и редкоземельные рудники. Аэродром, на который совершали посадку лендлизовские истребители из США. Были огромные хранилища продовольствия, сооруженные в горах. Сейчас основная достопримечательность – пещера Чысхаана, Хранителя холода в горе Абыхайа («Мощная гора»). Именно он, взбираясь на гору, собирает всех Дедов Морозов со всего мира на праздник Полюса холода. Домик Чызхаана сказочно красив. Все шахты и проходы уставлены ледяными скульптурами и горят от подсветки прожекторов, питающихся сказочной энергией. И зимой и летом здесь –10 °С. Можно греться! Мне разрешили сесть на трон Хранителя. Я присел на ледяную глыбу и почувствовал, что Дед Мороз снова вошел в мою жизнь, заговорил со мной. Мерцание отраженных огней, звон падающих снежинок, шелест дыхания, биение сердца… Мы никогда не постареем, если разрешим себе верить в Сказку. Здесь мы оставили письма из детского дома, и я верю, что Чызхаан передаст их Дедам Морозам.
На въезде в Томтор возвышается стела с обозначением минимального количества жары: –71,2 °С! Ее в 1926 году рассчитал академик Сергей Обручев. Великий геолог и исследователь не мог поверить, что перепад температур в году может достигать 110 градусов… как жить?! А в 2013 эта температура вновь вернулась в Оймякон. Мы не застали (что порадовало).
Якутские кони.
Дорога на Оймякон совсем иная – дикость и необжитость. Она не обслуживается: что местные накатали, то накатали. Обочина – сугроб в рост человека. Мостов через речки нет. Снег под колесами рыхлый, мотоциклы буксуют. Дикая природа, не испорченная человеком. Кругом отходы жизнедеятельности лошадей, оленей и другой живности. Даже волки, ощетинившись забеленной шкурой, не спешили прятаться при нашем появлении. Настоящие полярные волки!
Но нас бережет и сопровождает Байоной, главный якутский дух. Именно ему оставляют якуты пищу и монетки, повязывают ленточки и просят показать дорогу домой, когда метель не отпускает путников.
Въезжаем в Оймякон. Загоны для лошадей, разрушенные мостики, указатели куда-то… Здесь ночевка, разбиваем палатки. За 4 часа «жидкое золото Якутии» превратилось в оймяконское мороженое. Невкусно. Но полезно и бодрит. Включаем обогрев мотоциклов, изготовленный самоделкиным Олегом.
Реалии севера.
Говорят, что если при «ниже 35» машина заглохла на 3 часа, то заведешь ее только весной – такова жесткость мороза. Оймякон на якутском значит «свирепый мороз». Население – около 1000 человек. Но каких! Посещаем Тамару Егоровну Васильеву, историка и хранителя обычаев Полюса холода. Вся Якутия гордится ее работой, добровольной и безвозмездной. В красивой одежде девушек Саха она напевом сказывает былины о быке Дыыл Обуха, олицетворяющего на земле Олонхо (Олонхо (якут.) – древнейшее эпическое искусство якутов (саха). Термин обозначает как эпическую традицию в целом, так и название отдельных сказаний) неукротимую стихию холода. Говорят, весной ручьи превращаются в реки. Помнят здесь истории про унесенных талой водой путешественниках, детях, водителях. Каждый год Байонай забирает свою дань человеческую.
Недалеко от поселка в глухом лесу встречаем детей, идущих по едва видной тропинке. Они каждый день ходят в школу, почти 8 км, до тех пор, пока столбик термометра не упадет до –50 °С. А тогда они просто бегут играть на улицу!
Звонко дыхание наше. Так реагирует сухой морозный воздух на влагу. А нам чудится, что духи шепчут напутствия в дорогу: не спи на пеньке, не целуй руль, не ешь желтый снег… Стойкость и упорство вселяются в человека в этих местах. Мы уже не застегиваем куртки и не надеваем шапки до –30 °С. Ремонтируем мотоциклы, ставим палатки, фотографируем голыми руками. Кремни! Живя здесь, люди научились чувствовать природу, понимать ее знаки. А мы лишь приоткрыли у себя новое восприятие. Теперь мы знаем, как скрипит безопасный лед и наст, слышим тот ветер, который в минуту отморозит тебе не только уши, по закату расскажем о морозе. Цивилизация выдавливает из нас настоящее, заменяя его эрзацами… Люди на Севере тревожны, но благодушны. Стоит попросить о помощи, и они сделают для вас всё. Деньги здесь дешевы. В цене настоящее – доброта, щедрость, храбрость, ум и смекалка. Где еще продавщица Лариса достанет из скудных запасов сельмага еды, заварит суп из пакетика и даст на дорогу пирожков? И откажется брать деньги… Где девчонки на почте принесут марки из дома, чтобы путешественник отправил открытку любимой? А водитель проезжающего мимо автомобиля выскочит прямо в рубашке, чтобы помочь толкать застрявший мотоцикл?.. ЛЮДИ!
Когда-то здесь стали добывать разные полезные штуки: олово, магний, алмазы, золото. Есть легенда, что в стародавние времена пролетела Жар-птица и обронила перья свои золотые, и обратились они в россыпи металла, алчность зовущего. Брали его люди и думали – счастье нашли. Но коварно золото Севера, не всем оно в руки дается. Не всем счастье приносит. Не всем дорогу мостит беззаботную. Из уст в уста передаются сказания о златодобытчиках, судьбу пытавших в надежде на долю лучшую. Когда-то татарин один, Бориска, с каторги ушел в тайгу, на реки Колымские. Жил одинешенек, хоронясь от властей. И однажды камни нашел золотые. Обрадовался – и копать стал. Золота все больше, а яма все глубже. А он все копает, остановиться не может… Так и нашли его, в яме, с босою ногой – даже портянку некогда перемотать было, заблудшему. Забрало золото душу его, а потом и тело. А сколько их, борисок, осталось в тайге? Множество неисчислимое!
«Маска скорби» – мемориал жертвам политических репрессий. Магадан.
Возвращаемся в Кубюме. Узкие подъемы на горки и дорога в клубах снежного тумана, высекаемого колесами впереди едущих. Сложившийся на спуске КамАЗ вытолкнул меня на обочину, в сугроб. Водитель развел руками, извиняясь: прости брат, не со зла! Да все мы на одной Дороге, не парься, брат! Я успел! Отпуская парней вперед, надеешься, что они посматривают в зеркала заднего вида… Смотрят! Два урчащих пожирателя дорог возвращаются. Кивок головой. Разворот. Ни лишних слов, ни пустых жестов. Команда!
Преодоление наледей и перевалов. Солнце все время в глаза. Иногда встречаем на дороге сияющие «корабли пришельцев», освещающие дорогу бессчетным количеством фар. Это местный тюнинг: укрываясь от холода, водители обклеивают фольгированным утеплителем всю машину. Впечатляет!
К ночлегу готов!
Кюбюме. Нелающие собаки и шланг без носика. Кафе «Куба», круглосуточно. Гречка с рыбой и оладьи. Буржуйка и люди. Серега, владелец кафе, бывший десантник, доброжелателен и приветлив. Вопросов задает мало, но охотно отвечает на все наши любопытства.
У Саши спустило переднее колесо, а при «ниже сорока» резина словно камень. Беседую с Серегой о возможности ночевки под столами кафе. Он улыбается и сообщает, что здесь всю ночь будут бухать дальнобойщики. «Сейчас натопим балок (вагончик), в котором хранился уголь, и давайте, парни, ночуйте! Денег не надо…» Люди!
В вагончике вполне тепло. По темноте заканчиваем бортировать колесо и попадаем в центр общения дальнобойщиков. «Мутного давай!» – звучит призыв к бармену. Под алкоголем все. Байки и были трассы. Сергей из Борзи (Читинская область) рассказывает о Дороге. Без пафоса, но с уважением. Не помнит, где оторвал крыло прицепа. Молодой сменщик подсказывает, что на Черном прижиме: «Вылетел на обочину, к скале!» Не помнит… Зато вспоминает о другом названии Колымы: «Край забытых людей». Кто здесь вспомнит о них? Кто спросит, как они живут? Здесь даже обочина иллюзорна и коварна. Что говорить о людях…
Хребты водораздела.
«Дальтранс», по слухам, принадлежащий бывшей жене ВВП, всех съел. Новые машины. Минимальный тариф. Дальнобойщик в месяц имеет 50–70 тыс. рублей. Мороз до –60 °С. Расстояния между поселками от 400 км. Пьяные сотоварищи… Романтика! И мы тоже здесь.
Танцующий под порывами ветра балок куда лучше палатки. Стекло звенит от натиска мороза. Мотоциклы надсадно урчат на улице. Угольная пыль медленно оседает в лучах фонарей. Разговоры бодрят и направляют усталое сознание в сон одновременно… И тут душераздирающий крик Олега заставил нас выскочить на улицу, практически в трусах! Вооружившись кто чем мог (кочергой и щеткой), мы замерли прямо на лестнице вагончика… Черное пространство неба было взрезано изумрудным светом. Север нас принял! И подарил красивейшее из чудес – северное сияние! Мы внимали, в окружении пара от наших тел и замерших собак, восторженно ожидающих от нас вкусняшек. Кому мы сможем объяснить, как это было?! Разве что детям, которым Дед Мороз принес тот самый подарок,о котором они мечтали так тихо, что даже боялись признаться родителям.
Вагонгородок.
Утром репетируем с умыванием. Выплеснутая вода опадает на землю льдом. Зато замерзшая на ресницах слеза переливается радугой!
В Дорогу! Солнце. Мороз. Трасса. Перевалы. То и дело из облака снежной взвеси, словно чертики из табакерки, выскакивают КамАЗы, и все на встречке, на скорости под 90. Теперь мы остерегаемся фур, зная, в каком состоянии здесь садятся за руль.
Дорога пересекает множество ручьев и речек. По краям рудники. Брошенные драги, когда-то мывшие золото. Названия ручьев красноречивы. Не в добрый день получил ручей название «Апатия». Но романтики Севера были и будут всегда! Поэтому на карте есть «Красивый», «Веселый», «Красный». А как звучат «Кармен», «Подумай», «Блуждающий», «Овечка»?.. А «Бес»?!
Хранительница истории Оймякона.
Усть-Нера встречает 48-градусным морозом. Это центр Колымы. Последний оплот обустроенного быта перед рывком на Магадан. Колыма – уникальное место. Есть река Колыма. Есть трасса «Колыма». А географического названия местности нет!
Администрация и МЧС помогают, как могут. В кафе суп за 500 рублей. Воздерживаемся… Гостиница, в стиле «жесткий совок», дорого. Но душ есть! Народ в гостинице невежливый и напряженный. Здесь перевалочная база вахтовиков на прииски, а они – разные. Как и наниматели. Обещают сезонным работникам в среднем 100 000 рублей в месяц. Но не все доживают до расчета, не все нужны для расчета… Все напряжены. По рассказам Джека Лондона про золотоискателей Клондайка, мы создали себе брутально-романтический образ небритых парней в рваных джинсах и с мозолями на натруженных ладонях. Настоящая мужская дружба, сила и справедливость. Здесь не так. Вернее, так, но есть нюансы… Узбеки, таджики, парни из средней полосы. Им обещают золотые горы, и они есть, однако не про их карман. Количество рудников уменьшилось. Конкуренция. Неплатежи, кидалово и обман – теперь норма. Искатели своего и чужого счастья и богатства – временные и жители этих мест – создали отношение к окружающему миру. Негативное, алчное, настороженное.
Ранним утром стартуем. Едем вдоль огромной красивой реки во взвеси из снега и угольной пыли. По бокам замерли брошенные строения, баржи и драги. Дорога узкая. Покрытие ненадежное. С каждым километром приближаемся к водоразделу Колымы и Индигирки. Сможем пописать в два океана – Тихий и Северный Ледовитый. Мысль об этом забавляет, ведь придется успеть за 20 секунд.
В Магаданской области дорога ухудшилась, сильно. Что же здесь летом?! Замечаю нездоровое поведение мотоцикла. Остановка. На колесе коляски развалился подшипник. Еще остановка. У Варда раскрутился крепеж коляски. У меня проблемы с зарядкой: пожилой аккумулятор умирает при низкой температуре.
Видим следы жизни человека, а главное – дым из трубы. Заброшенный рудник Усть-Хакчан. Стучимся в избу, похожую на жилую. Встречает бабуля. Просимся погреться и перекусить. Бабушка суетится и располагает нас за стол. Пытаюсь объяснить свою недружбу с мясом. Короткий ответ: «Не хочешь – не ешь». Заплати 300 рублей и наслаждайся. Вкусно. Много. Тепло. Имен нет – Дедушка и Бабушка. На родине в Беларуси взрослые дети и домик. Здесь живут 30 лет, моют золото. Дедушка уходит на недели в тайгу, даже зимой. Шурфит, моет. Много хищников. Двуногих. Здесь нетрудно получить лицензию на мытье золота, но его немного – все берега рек и ручьев изрыты и перелопачены. Одиночки добирают остатки. Приходится уходить далеко в тайгу.
Борьба с холодом. Безуспешная.
Бабушка (ей 68) бодра и деловита. Дед молчалив и насторожен. Бабуля живо интересуется ценой на зимние палатки – для деда, для мытья. Цена в 52 000 рублей ее нисколько не смущает. Север…
Чтобы не менять подшипник, ставим мне Сашину запаску. Домкратим мотоцикл с помощью кусков угля и бака для белья. Собаки с интересом следят за нами.
Ветер усиливается, на дороге появились переметы. Снег активен и многогранен. Мотоциклы буксуют и вязнут. По курсу указатель «Кадыкчан». Брошенный поселок на 15 000 человек. Люди ушли за 2 недели. Рецепт прост: отключите электричество и отопление, снимите с довольствия всех, кто не работает. Пробираемся через сугробы. Еле заметная дорожка выводит к зданию пожарной охраны и ремонтным боксам. Бродим по брошенному зданию. Газеты, кружки, плакаты…
Члены экипажей – детские игрушки.
Возвращаемся на дорогу. Она извивается и через 200 метров упирается в барак. Видно, что обитаем! Собаки окружают и агрессивно лают, скаля зубы. Навстречу выходит мужичок в старом ватнике и валенках. Лицо серое, зубов не много. Впалые глаза не блестят. Приглашает в дом (бывший гараж какого-то предприятия). Типичная обстановка бытовки механиков автосервиса: парочка старых диванов, стол, шкафы и всякие атрибуты жизни 70–80-х годов. Чайник на буржуйке. Приглашает испить чаю. Разговариваем.
Санек, бывший шахтер. Живет в мертвом городе уже 14 лет. Была квартира в Ейске, пожил там 4 года, но понял, что без Севера жизнь не мила. Вернулся. Построил баню, обустроил барак. Охота. Рыбалка. Вода в брикетах, ледяных. Электричество из генератора разик в неделю. Соседи – медведи и волки. До ближайшего поселка 11 км. Зимой ходят в гости. В свои 59 лет выглядит на 100. Жизнью доволен. Тревожный…
Новая традиция – эскимо мотоциклистам!
Продолжаем экскурсию по городу. Жутковато. В пустых глазницах домов уже не отражается небо. Звуками наполнен воздух. Треск, скрип, визг, уханье… Чудятся голоса детей, оставивших тетрадки на полу заброшенных квартир… Город словно бы живет в другом измерении. Холод. Шаги даются с трудом. Чувствуем себя сталкерами. Мозг не принимает информацию об увиденном. Надо валить!
На дороге стал появляться асфальт, кусками. Стараемся избегать его, выбирая накатанный снег. Мы в Сусумане. Как и весь поселок, АЗС из далеких 70-х выглядит удручающе. «Бензин для космических кораблей!» Девочка на АЗС улыбается в ответ и кивает головой.
Половина городка необитаема. Окружающие рудники и шахты заброшены. Дорога убита. С теплом местами проблемы. Цены валят наповал. С работой повсеместно плохо. Люди не нужны. Ни власти, ни друг другу. Туман над сопками и сильный ветер…
Полюс холода.
На автостанции гостишка. На первом этаже надпись: «Алкоголь и пивосодержащие напитки употреблять запрещено!» Койкоместо – 3000 рублей с человека! Звоним в МЧС, разбалованные их поддержкой и добротой. Однако здесь уже Магаданская область и другие люди. Долго не можем объяснить, чего нам и по какому праву хочется и надо. Получается! Нас замыкают на полицию и администрацию. Приезжает целый капитан и везет нас с мотоциклами в теплый гараж полиции Сусумана. Там начальник, майор. Рад относительно, но доброжелателен. В гараже «Харлей», полицейский, со всеми мигалками и атрибутикой!
На полицейской «буханке», с решеточками, везут в ведомственную гостиницу «Сусуман золота».
Приличная, но администратор откровенно не рада. Евроремонт на этаже и душ в номере, телевизор, кухня!.. Не для нас. Посылают на другой этаж, где, видимо, жили первые геологи, открывшие здесь презренный металл в далеких 30-х. Но тепло! И вся команда рядом! А за окном ветер пытается разобрать окна и крыши. Свое название Сусуман, по-эвенкски Кухуман («поземка, буран») оправдывает на 1000 %! Ветер как в аэродинамической трубе. Горный массив Морджот самый высокий на Колыме, а легендарные «Три богатыря» только утром показали нам свои вершины. Красиво, но недолго – туман.
Оймяконское мороженое.
По информации, на федеральную трассу сошла лавина, и дорога заблокирована. Несколько дней паралича движения. Идем по старому пути, «через Теньку», как говорят местные. Дорога лесная и горная – зимник. Узка и коварна. На легендарном зековском перевале со смешным именем «Гаврюшка» не до смеха: 1181 м над уровнем холодного океана, снег, отсутствие обочины и серпантинка (по-местному). Перевал назвали по имени бычка, который показал проход через горы заключенным, строившим этот путь к Магадану.
Перевал за перевалом. Снег и ветер застилает обзор. Дорога заледеневшая и крутая. Если подъем проходит без особого экстрима, то спуск – куда труднее. Появляются переметы и отполированные ветром наледи. Скользко. Страшно. Снег не дает правильно оценивать обстановку, степень ее опасности. Шквалы ветра выдувают остатки тепла. Удивительны метаморфозы сознания: дорога идет вниз, но выглядит, как подъем! Север…
Жилище отшельника. Кадыкчан.
Добираемся до поселка Омчак. Заправка и тепло в магазине, где добрые продавщицы греют купленные у них же полуфабрикаты. У нас впереди еще несколько перевалов. Безымянный, Игандинский, Гусакова. Не Кавказ, конечно, но когда вдруг выглянуло солнце, то открывшиеся перспективы вершин ошеломили… Красота есть, а места нет. Смешно!
Движение и только движение! Перевалили через хребет и попали в Усть-Омчуг, «город горняков», как вещает облезшая Доска почета перед зданием доброжелательной администрации, поселившей в чудесную гостиницу всего по 350 рублей с носа.
Утренний туман усыпляет. Встречный КамАЗ радостно нас приветствует. Вдруг у Саши что-то с мотоциклом! Останавливаемся. От мороза и тряски отвалился кусок переднего крыла и оборвал переднюю тормозную магистраль… Ремонтируем подручными средствами. Ехать можно. Спускаемся по серпантину в Долину Смерти, словно летим по бобслейной трассе. Страшно и задорно! Заснеженная долина Бутыгычаг зовется так из-за историй, происходящих здесь то и дело. Когда-то шла колонна заключенных на рудники урановые. Началась пурга. И сотни человек не дошли, навсегда остались там, в долине. И еще много раз люди надеялись на удачу, но находили покой в Долине Смерти. Вот и мы настороженно спустились по виляющей дороге. Солнце. Снег. И вдруг задул ветер, побежала поземка, ожили переметы, превращая дорогу в непроходимые сугробы. Началось! Но мы упорные и, периодически протаскивая мотоциклы на руках, добрались до… пробки из десятка полноприводных джипов и грузовиков. Замело. И их, и дорогу. Копали мы, копали они. Толкали мы, толкали они. Устали. Но совместными усилиями за пару часов преодолели эти 50 метров.
Острый снег.
Опять горы вокруг нас. Солнце иногда прячется за белоснежные вершины. Заметно потеплело: температура чуть выше –30 °С. Душа поет! Думается, что самое трудное позади, и скоро мы сможем потрогать колесами берег Тихого океана.
Добираемся до Палатки. Это город, где начинается особая экономическая и таможенная зона. До Магадана 80 км. Теперь асфальт. Меняем шиповку в единственном шиномонтаже. Подъезжает девушка Наташа и живо интересуется нами… нет, нашей поездкой. В знак восхищения и гостеприимства дарит набор ключей!
Шампанское. Брызги не получились…
Мчим по асфальту. Чувствую, все на адреналине! Скорость уже под 100… 110… 120!.. Все, сбрасываю до 90. Парни тоже замедляют ход. Надо смаковать момент финиша! И тут пост ДПС. Инспекторы бросаются наперерез, машут жезлами. Ну вот!.. Паркуемся. Огромный капитан прикладывает руку к шапке, представляется и что-то говорит про традиции. Снимаю шлем, ибо ничего не понимаю… А инспектор с улыбкой протягивает каждому из нас по… порции эскимо! Вокруг хохочут люди. Шутка местного джипера Валеры «Дюйма» и Коли «Мукалтина» из столичных Off roadpeople – теперь добрая магаданская традиция.
Мы едем к стеле «Магадан 1929». С оленями. Там шампанское и фейерверк по случаю окончания путешествия. Здесь парни из мотоклуба «Полярные совы», джиперы и еще много хороших людей. Да!!! Мы сделали это!
Cельмаг в Томторе.
Нас берут в охапку и везут в гараж и теплую квартиру. Мы – у друзей. Мы – дома.
На следующий день погружаемся в водоворот событий и внимания. Экскурсии и встречи. Кино и радио. Улыбающиеся девчонки. Автомобилисты сигналят и фотографируются с нами. Окольными путями выезжаем к бухте Ногаева. Лед трещит, океан дышит. Мы бегаем по нему, словно дети. Солнце над скалами. Чайки… Ма-га-да-ан!!! Солнце прячется в океан прямо по центру бухты, высвечивая наши мотоциклы. Наши, вернее, детские игрушки оживают и улыбаются. Они молодцы, поддержали нас.
Бухта Нагаева. Магадан. Финиш.
Если бы за каждый вопрос «Как вам не холодно?» и за гудок встречного автомобиля нам давали бы рубль, то мы бы окупили все затраты на поездку.
Участники экспедиции благодарят МЧС Якутии и Магаданского края, джип-клуб «Мамонт», мотоклуб «Полярные совы» и многих других жителей Севера, так или иначе помогавших им. Экипировка и снаряжение предоставлены компанией BASK.